Волшебный сон любви - Страница 32

Патриции не надо было говорить дважды. Не успела Триш закончить разговор, как она уже ехала к Тому.

— Пат? Заходи! — воскликнул Том, распахивая дверь.

Его рот растянулся в улыбке, но Патриция уловила мелькнувшее на его лице разочарование, моментально им спрятанное. Он надеялся на визит кого-то другого, подумала Патриция.

Она никогда не видела подружки Тома. Ей на мгновение даже стало интересно, как та выглядит. Высокая, худая, похожая на манекенщицу или, напротив, маленькая аппетитная толстушка? И почему она сейчас не ухаживает за своим возлюбленным?

Патриции хватило одного взгляда, брошенного на Тома, чтобы понять, что Триш не преувеличила картину его полной заброшенности. Том похудел, а бледностью мог поспорить с любым юношею тех романтических поэм, которые Патриция когда-то изучала в колледже. У него чахотка! — в духе дам тех лет подумала Патриция. Нет, он сохнет от любви! — пришла ей в голову следующая мысль, такая же конструктивная, как и предыдущая. Он болен гриппом, и ему нужна помощь, отмахнулась она от своих глупых идей, а вслух сказала:

— Зачем ты встал? Ты должен лежать!

— Если бы я продолжал лежать, то кто открыл бы тебе дверь? — усмехнулся Том.

— Ладно, с этим я согласна. Но сейчас марш в постель!

Том нехотя подчинился, а Патриция принялась за домашние хлопоты. Быт Тома был далек от идеала, и Патриция не раз ломала голову, как выйти из трудной ситуации. По дороге она купила продукты, чтобы приготовить полезные для больного блюда, которыми всегда тети пичкали ее в детстве даже при легкой простуде. Но для приготовления пищи требуется посуда, а кухня Тома ею не изобиловала. Пришлось Патриции изворачиваться.

Патриция сварила суп из петуха и занялась уборкой. Пыль в жилище Тома явно относилась к стратегическим объектам, без которых Том не мыслил своей жизни, и Патриции пришлось с ней повозиться. Разбросанные кругом книги, журналы, газеты были Патрицией подняты, наскоро подвергнуты классификации и сложены в аккуратные стопки. Тщательно пропылесосив квартиру, Патриция подошла к Тому.

— Ты спишь?

— Нет, наслаждаюсь доносящимися до меня запахами.

— Тогда встань! Я сменю постельное белье.

— Может быть, это необязательно? А, Пат?

— Ты болен! А чистота — залог быстрого выздоровления.

Поняв, что спорить бесполезно, Том нехотя сполз с кровати и переместился на кресло.

— Сколько же в тебе настойчивости и решительности, Пат! А воспитывали тебя, как я понял, в покорности. Когда же ты успела так измениться? — не удержался Том от шутливого замечания.

В ответ он удостоился пронзительного взгляда черных глаз. И Тому опять стало не то чтобы страшно, но как-то не по себе. Мысленно он порадовался, что у них только дружеские отношения. Спать с женщиной, от одного взгляда которой ёжишься, удовольствие не для него. Интересно, черные глаза у всех вызывают такие чувства?

— У тебя глаза как два огромных черных омута. Представляю, как ты боялась взгляда своих тетушек в детстве, — неожиданно для себя сказал Том.

— У них голубые, — машинально ответила Патриция, меняя простыню. — И у мамы были голубые.

— В кого же у тебя такие черные глазищи... — начал Том и осекся. Он не знал, как относится Патриция к теории Триш насчет ее отца, и испугался, что обидел ее.

Патриция усмехнулась.

— Не бойся. Я знаю все измышления Триш по этому поводу. Она даже называет меня дочерью маньяка. Считает, что мою мать изнасиловали, в результате чего на свет появилась я. Поэтому тети и не хотят говорить мне правды.

— А ты у них спрашивала?

— Сколько раз! И знаешь, что я слышала в ответ? «Воспитанная девочка не задает таких неприличных вопросов!» — в унисон сказали мои тетушки, когда мне было шесть лет и я впервые поинтересовалась личностью моего отца. Подобный ответ получила я и в двадцать пять, когда собиралась открывать свой первый магазин. Так что, возможно, Триш права. Но сейчас я могла бы понять любую ситуацию.

— Может быть, тети до сих пор боятся травмировать твою психику?

— Не знаю. И хватит об этом! А теперь ложись! Я буду тебя кормить.

Но Том заставил Патрицию разделить с ним трапезу.

— Я не буду есть, если ты сама не хочешь положить себе в рот даже кусочек собственной стряпни, — заявил он.

— Том, пища нормального качества. Неужели ты думаешь, что я буду экспериментировать, когда готовлю больному?

— А почему ты не ешь? Боишься?

— Я не голодна. Что я должна сделать, чтобы убедить тебя в этом?

— Поесть вместе со мной! Больные всегда капризничают, а сиделкам приходится к ним приноравливаться. Разве ты этого не знала, Пат? — улыбнулся Том.

Патриция вынуждена была тоже налить себе супа и начать есть. Суп из петуха оказался очень вкусным, не хуже, чем он получался у тети Аби. Та в их семье считалась настоящей мастерицей в приготовлении этого блюда. Незаметно для себя Патриция стала есть быстрее. Том наблюдал за ней с довольной усмешкой. От запеканки из телячьих почек Патриция уже и не помышляла отказываться.

Налив Тому приготовленный ею глинтвейн, который тетя Гвен считала лучшим лекарством от простуды, Патриция решила побаловать и себя. Общение с Томом оказалось для Патриции как глоток свежего воздуха для задыхающегося человека. Оно изгоняло все черные мысли, теснившиеся в ее голове.

События предыдущей ночи рассеялись как дым. Боль от удара, нанесенного ей Чарлзом, потихоньку отступала. Патриция весело беседовала с Томом, когда раздался звонок в дверь.

— Кто это? — спросила Патриция, невольно бросая взгляд на часы. Те показывали почти полночь.